Предлагаю перечитать, и оценить с точки зрения здравого смысла.
Шарль Перро
СИНЯЯ БОРОДА
Жил когда-то человек, у которого были прекрасные дома и в городе и в деревне, золотая и серебряная посуда, кресла, украшенные шитьем, и золоченые кареты. Но, к несчастью, у этого человека была синяя борода, и она придавала ему такой уродливый и страшный вид, что не было ни женщины, ни девушки, которая не убегала бы, завидев его.
У одной из его соседок, дамы знатной, были две дочери, дивной красоты. Он попросил выдать замуж за него одну из них и предоставил матери выбрать ту, которую она согласится за него отдать. Обе не хотели идти за него и отказывались от него одна в пользу другой, не в силах избрать мужем человека, у которого борода — синяя. Внушало им отвращение и то, что этот человек уже несколько раз был женат, а никто не знал, что стало с его женами.
Чтобы завязать более близкое знакомство, Синяя Борода пригласил их вместе с матерью и тремя или четырьмя лучшими подругами, а также несколькими молодыми людьми, их соседями, в один из своих загородных домов, где гости пробыли целую неделю. Все время было занято прогулками, поездками на охоту и на рыбную ловлю, танцами, пиршествами, завтраками и ужинами; никто не думал спать, и каждую ночь напролет гости изощрялись во всевозможных шутках, — словом, все устроилось так хорошо, что младшей дочери стало казаться, что будто у хозяина дома борода уже совсем не такая синяя и сам он — человек весьма порядочный. Как только вернулись в город, свадьба была решена.
Через месяц Синяя Борода сказал своей жене, что ему надо уехать в деревню, по крайней мере недель на шесть, ради важного дела; он просил ее развлекаться во время его отсутствия; говорил ей, чтоб она позвала своих подружек, чтоб она, если ей захочется, свезла их за город; чтобы всюду она ела все самое вкусное. “Вот, — сказал он, — ключи от обеих больших кладовых; вот ключи от посуды золотой и серебряной, которую подают не каждый день; вот ключи от сундуков, где хранится мое золото и серебро; вот ключи от ларцов, где лежат мои драгоценные камни; вот ключ, что отпирает все комнаты в моем доме. А этот маленький ключ — ключ от комнаты, что в конце нижней большой галереи. Открывайте все двери, всюду ходите, но входить в эту маленькую комнату я вам запрещаю, и запрещаю так строго, что, если вам случиться открыть туда дверь, вы можете всего ждать от моего гнева”.
Она обещала в точности соблюсти все то, что было ей приказано, а он, обнял жену, сел в свою карету и уехал.
Соседки и подружки не стали ждать, чтоб за ними посылали гонцов, а сами поспешили к новобрачной — так не терпелось им увидеть все богатства ее дома, а пока там был ее муж, они не решались посетить ее — из-за его синей бороды, которой они боялись. Вот они сразу же и начали осматривать комнаты, комнатки, гардеробные, превосходившие одна другую красотою и богатством. Затем они перешли в кладовые, где не могли налюбоваться красотою бесчисленных ковров, постелей, диванов, шкапчиков, столов и зеркал, в которых можно было увидеть себя с головы до ног и края которых — у одних стеклянные, у других из позолоченного серебра — были красивее и великолепнее всего, что только случалось им когда-либо видеть. Не переставая завидовать, они все время превозносили счастье своей подруги, которую, однако, вовсе не занимало зрелище всех этих богатств, ибо ей не терпелось пойти открыть внизу маленькую комнатку.
Ее до того одолело любопытство, что, не приняв в соображение, сколь невежливо покидать своих гостей, она спустилась по потаенной лесенке, и притом с такой поспешностью, что раза два или три, как ей показалось, чуть было не сломала себе шею. У двери в маленькую комнатку она постояла несколько минут, вспоминая о запрете, который наложил ее муж, и размышляя о том, что за это непослушание ее может постигнуть несчастье; но соблазн был так силен, что она не могла победить его: она взяла ключик и с трепетом отворила дверь.
Сперва она ничего не увидела, потому что ставни были закрыты. Через несколько мгновений она стала замечать, что пол весь покрыт запекшейся кровью и что в этой крови отражаются тела нескольких мертвых женщин, висевших на стенах: все это были жены Синей Бороды, который вступал с ними в брак, а потом убивал. Она подумала, что умрет со страху, и выронила ключ, который вынула из замка.
Немного придя в себя, она подняла ключ, заперла дверь и поднялась к себе в комнату, чтобы хоть несколько оправиться; но это ей не удалось, в таком она была волнении.
Заметив, что ключ от маленькой комнаты запачкан кровью, она два или три раза вытерла его, но кровь не сходила; сколько она ни мыла его, сколько ни терла его песком и песчаным камнем, все-таки кровь оставалась, потому что ключ был волшебный, и не было никакой возможности совсем отчистить его: когда кровь счищали с одной стороны, она появлялась на другой.
Синяя Борода вернулся из своего путешествия в тот же вечер и сказал, что получил дорогой письма, сообщавшие ему, что дело, ради которого он ехал, разрешилось в его пользу. Жена его сделала все возможное — только бы доказать ему, что она в восторге от его скорого возвращения.
На другой день он потребовал у нее ключи, и она отдала их ему, но у нее так дрожали руки, что он без труда догадался обо всем случившемся. “Отчего это, — спросил он ее, — ключа от маленькой комнатки нет вместе с другими ключами?” — “Наверно, — сказало она, — я оставила его наверху, у себя на столе”. — “Не забудьте, — сказал Синяя Борода, — отдать мне его поскорее”.
Наконец, после разных отговорок, пришлось принести ключ. Синяя Борода, посмотрев на него, сказал жене: “Отчего на этом ключе кровь?” — “Не знаю”, — ответила несчастная жена, бледная как смерть. “Не знаете? — переспросил Синяя Борода. — А я знаю. Вам захотелось войти в маленькую комнатку. Ну, что ж, сударыня, вы и войдете в нее и займете там ваше место возле дам, которых вы там видели”.
Она бросилась к ногам мужа, плача, прося у него прощения и по всем признакам искренно раскаиваясь в своем непослушании. Прекрасная и печальная, она тронула бы даже скалу, но у Синей Бороды сердце было более суровое, чем скала. “Вы должны умереть, сударыня, — сказал он ей, — и немедля”. — “Если я должна умереть, — ответила она, глядя на него глазами, полными слез, — дайте мне хоть несколько минут — помолиться богу”. — “Даю тебе семь минут, — ответил Синяя Борода, — но ни мгновения больше”.
Оставшись одна, она позвала сестру и сказала ей: “Сестрица моя Анна (ибо так звалась ее сестра), прошу тебя, подымись на башню и посмотри, не едут ли мои братья: они обещали навестить меня сегодня; а если ты увидишь их, дай им знак, чтоб торопились”. Сестра Анна поднялась на башню, а бедняжка в тоске время от времени окликала ее: “Анна, сестрица Анна, ничего не видать?” А сестрица Анна отвечала ей: “Ничего не видать, только солнце палит да трава на солнце блестит”.
Между тем Синяя Борода держал уже большой нож в руке и кричал что было мочи: “Скорее иди сюда, а не то я сам к тебе приду”. — “Еще минуточку, пожалуйста”, — ответила жена и тихо окликнула сестру: “Анна, сестрица Анна, ничего не видать?” А сестрица Анна отвечала: “Ничего не видать, только солнце палит да трава на солнце блестит”.
“Да иди же скорее, — крикнул Синяя Борода, — а не то я сам поднимусь”. — “Иду”, — ответила жена, а потом окликнула сестру: “Анна, сестрица Анна, ничего не видать?” — “Вижу, — ответила сестрица, — большое облако пыли, оно несется к нам...” — “Это мои братья?” — “Увы, нет, сестрица, я вижу стадо баранов...” — “Да когда же ты придешь?” — закричал Синяя Борода. “Еще минуточку”, — ответила жена, а потом окликнула сестру: “Анна, сестрица Анна, ничего не видать?” — “Вижу, — ответила она, — двух всадников, они скачут сюда, но они еще далеко!” — “Слава богу! — воскликнула она через несколько мгновений. — Это мои братья. Я подаю им знак, чтоб они торопились”.
Тут Синяя Борода закричал так громко, что задрожал весь дом. Бедняжка спустилась с башни и бросилась к его ногам, вся в слезах, с растрепавшимися волосами. “Это ни к чему не послужит, — сказал Синяя Борода, — придется умереть”. И, схватил ее за волосы, он занес нож и уже готов был отрезать ей голову. Бедная женщина, обернувшись к нему и глядя на него помертвевшими глазами, просила дать ей еще минуточку, чтоб приготовиться к смерти. “Нет, нет, поручи свою душу богу”, — сказал он, подняв руку... В эту минуту раздался такой страшный стук в дверь, что Синяя Борода остановился. Дверь отворилась, и тотчас же вошли двое мужчин, которые выхватив шпаги, бросились прямо на Синюю Бороду...
Он узнал братьев своей жены, драгуна и мушкетера, и, спасаясь от них, пустился бежать, но они так быстро за ним погнались, что поймали его прежде, чем он успел выскочить на крыльцо. Они насквозь пронзили его шпагами, и он упал мертвый. Бедная женщина сама была чуть жива, и у нее даже не хватило сил подняться и обнять своих братьев.
Оказалось, что у Синей Бороды нет наследников и что жене его, таким образом, должны достаться все его богатства. Часть из них она употребила на то, чтобы выдать сестрицу свою Анну за молодого дворянина, давно уже любившего ее; другую часть — на то, чтобы доставить своим братьям капитанский чин, а остальные — на то, чтобы самой выйти замуж за одного хорошего человека, который помог ей забыть то тяжелое время, когда она была женою Синей Бороды.
Мораль
Да, любопытство – бич.
Смущает всех оно,
На горе смертным рождено.
Примеров – тысячи,
Как приглядишься малость.
Забавна женская к нескромным
Тайнам страсть:
Известно ведь –
Что дорого досталось,
Утратит вмиг и вкус, и сласть.
И так, не кажется ли вам, что здесь все не так просто как нам казалось в детстве?)))
Added after 9 minutes:
К тому же, у этого героя был очень неоднозначный прототип...)
Читаем внимательно:
Жиль де Рэ познал на своем веку столько, что этого с лихвой хватило бы на не одну человеческую судьбу. Были взлеты и падения, небывалая роскошь и разорение, благочестие и неверие… Он был сожжен по обвинению в колдовстве, противоестественных пороках и массовом ритуальном детоубийстве.
Жиль де Рэ родился около 1404 года в замке Машкуль на границе Бретани и Анжу: Его отец, Ги II де Лаваль, умер в конце октября 1415 года, а мать, Мари де Краон, вскоре вышла замуж за барона Сью д'Этувиль, вверив Жиля и его брата Рене заботам своего престарелого отца Жана де Краона, барона Шантосе и Ля Сюз. Молодой барон проявил себя практически во всех высоких искусствах того времени. Он знал древние языки, великолепно фехтовал, считался знатоком соколиной охоты, с детства увлекался книгами, собрал прекрасную для того времени библиотеку.
По настоянию деда Жиль женился в шестнадцать лет на Катрин де Туар. Невеста приходилась Жилю двоюродной сестрой, поэтому вопрос о венчании решался непросто. Но связи и деньги помогли уладить все недоразумения. Этот семейный союз, как и многие браки того времени, строился на расчете: к владениям семьи де Рэ прибавилось обширное поместье в Бретани. Кроме того, через жену Жиль породнился с будущим королем Карлом VII. Отчуждения между супругами не было. Катрин пользовалась уважением мужа, особенно после рождения дочери. Но в удовольствиях на стороне Жиль себе не отказывал – опять же, по обычаю того времени.
Уже в молодости в нем проявилась тяга к мистицизму, ко всему, что лежит за гранью человеческого понимания. Когда в Шиноне появилась Жанна д'Арк, Жиль де Рэ встал под ее знамя. Точно неизвестно, выполнял ли он поручение короля или, по легенде, был избран из множества претендентов самой Жанной. Но Орлеанской Деве Жиль был предан до самой ее смерти, прошел с ней весь путь от Орлеана до Парижа, участвовал в коронации Карла VII. Немногим известно, что большую часть расходов по созданию армии, которую возглавила Святая Жанна, нес Жиль де Рэ. За выдающиеся заслуги он был произведен в маршалы Франции, удостоившись чести включить в свой герб королевские лилии. Но в то время для него было важнее другое: быть свидетелем чуда, защищать посланницу Бога. Жанна не принадлежала этому миру, она беседовала со святыми, и Жиль, находясь рядом с ней, чувствовал близость Небесного Престола. Он был единственным человеком, который попытался спасти Деву. Но собранное им войско опоздало, и Жанна погибла. После ее гибели Жиль отказался служить королю, предавшему героиню Франции. В честь Жанны д'Арк он заказал «Орлеанскую мистерию» и в течение десяти лет оплачивал ее ежегодные постановки.
С гибелью Жанны что-то оборвалось в душе Жиля де Рэ. Возможно, смерть Девы оказала на него столь сильное потрясение, что поколебалась сама его вера… А может быть, его мистицизм только углубился, и Жиль решил самостоятельно разгадать тайны бытия… Нам известны лишь внешние обстоятельства его жизни. Расставшись с королевским двором, Жиль де Рэ вернулся в замок Тиффож. Благодаря своему богатству, он создал в своих владениях королевство в королевстве.
Барон жил, окружив себя пышной свитой, содержал более 200 телохранителей, причем не простых солдат, а рыцарей, дворян, пажей высокого ранга, каждый из которых был разодет в парчу и бархат и имел собственную свиту. Церковь в его замке пышностью напоминала Ватикан. Каждый день в ней проводились праздничные мессы, служба шла с соблюдением всех ритуалов. Церковные одеяния блистали золотом и драгоценными камнями. На алтаре стояли массивные золотые подсвечники, чаши для причащения и омовения, дароносицы, купели, сосуды для мира были золотыми, гробницы, из которых самой роскошной была гробница Святого Оноре, усыпали драгоценности.
Дом Жиля де Рэ был открыт для гостей днем и ночью. Хозяин охотно принимал у себя художников, поэтов, ученых. Столы были накрыты круглосуточно. Гостеприимный де Рэ кормил не только охрану и служащих, но и путешественников, проезжавших мимо замка. Сам он любил редкие пряные блюда и дорогие вина с Кипра или с Востока, в которых были растворены кусочки янтаря. На дармовое угощение, как мухи на мед, слетались прихлебатели, и огромное состояние растаяло меньше чем за восемь лет.
Чтобы исправить положение, Жиль де Рэ начинает закладывать свои замки, продавать земли. Жена уехала от него к родителям, его младший брат Рене потребовал раздела имущества и добился разрешения короля на это. В 1436 году Карл VII запретил Жилю дальнейшие продажи. Но покупатели все же находились: слишком лакомым куском были владения де Рэ. Вскоре он оказался на грани катастрофы и решил обратиться к алхимии, надеясь вернуть утраченное богатство и, может быть, обрести в придачу вечную молодость.
Во времена де Рэ существовал эдикт Карла V, запрещавший под страхом тюремного заключения и даже виселицы заниматься черной магией. Оставалась в силе и специальная булла папы Иоанна XXII, предававшая анафеме всех алхимиков. Эти крайние меры способствовали популярности чернокнижия. Привлекал и сам «запретный плод», и кажущаяся легкость обогащения. Впрочем, история не сохранила ни одного имени алхимика, сумевшего отыскать философский камень и раскрыть тайну получения золота из других металлов. Жиль не избежал общей участи.
Вначале он пытался освоить старинные манускрипты самостоятельно. Но сделать это оказалось не так просто: тексты были неясными, сложные аллегории перемежались в них метафорами, символами, туманными притчами и загадками. Тогда он воспользовался помощью известного оккультиста, своего кузена Жиля де Силле, священника из церкви Святого Мало. Как только слух о его занятиях просочился за стены замка, Жиля де Рэ осадила целая толпа шарлатанов. В Тиффоже запылали печи, и новоявленные помощники с немалым рвением принялись за опыты. Когда Жиль убедился, что понапрасну тратит деньги, не получая никакого результата, он решил просить помощи у более могущественных сил. Дважды он обращается к колдунам (Жану де ла Ривьеру и дю Меснилю), подписывает собственной кровью обязательство отдать душу дьяволу… Но вскоре убеждается, что перед ним очередные мошенники.
Если в начале жизни рядом с Жилем де Рэ была святая, теперь пришел черед демона. Роль искусителя в судьбе Жиля сыграл итальянский колдун Франческо Прелати, магистр черной магии, алхимик и сатанист. Этот ловкий мошенник убедил своего ученика, что в обретении богатства невозможно обойтись без помощи Сатаны. У Прелати был личный демон по имени Барон, являвшийся, впрочем, только своему хозяину. Путем ловких манипуляций и фокусов Франческо продемонстрировал Жилю возможность общения с нечистой силой. Для того чтобы обрести власть над демоном, не хватало только одного: кровавой жертвы. Сатану, говорил Прелати, надо услаждать кровью детей. Тогда он будет благосклонен к своим слугам и осыплет их богатством.
Началась череда убийств. Народная молва приписала Жилю гибель 800 детей. Материалы инквизиторов рисуют еще более страшную картину: посланники Жиля охотились за детьми, то заманивая их в замок подарками, то просто похищая. С 1432 по 1440 гг. продолжались оргии, и в дьявольском притоне умерщвлялись дети из разных концов страны. Их участь была ужасной. Вначале Жиль удовлетворял свою похоть, а затем собственноручно убивал детей, принося их в жертву Сатане. По свидетельствам слуг, Жиль перерезал своим жертвам горло, вырывал внутренности, расчленял трупы, коллекционировал понравившиеся головы…
Действительно ли Жиль де Рэ был виновен в тех злодеяниях, которые ему приписывают? Прямого ответа на этот вопрос нет, однако косвенные свидетельства позволяют утверждать, что многие материалы обвинения были сфабрикованы, арест Жиля был спровоцирован, а обвиняли его заклятые враги.
Уже упоминалось о том, что Жиль де Рэ большинство своих поместий не продавал, а отдавал в залог с правом выкупа в течение шести лет. Его соседи – герцог бретонский Жан V и его канцлер, епископ нантский Малеструа – довольно быстро сообразили, что в случае смерти Жиля его владения останутся невыкупленными и перейдут в собственность кредиторов. Проследив за владельцем замка Тиффож, они выяснили, что он занимается магией и, по слухам, приносит человеческие жертвы Сатане. Этого было вполне достаточно, чтобы осудить барона, однако его могущество было все еще велико, и напасть на него в открытую враги не решились. Благоприятный случай не заставил себя долго ждать. Жиль поссорился с Жаном Ферроном, лицом духовного звания и братом одного из кредиторов. В порыве гнева он преследовал противника до церкви, затем вошел в храм с оружием и силой увел Феррона в свой замок, где заковал и бросил в подвал. Это грозило нешуточными неприятностями.
Герцог бретонский послал к строптивому барону свое требование: немедленно освободить пленника. Жиль избил посланника и его свиту, и герцог осадил замок Тиффож. Барону пришлось капитулировать. Он сделал попытку примириться с герцогом, был даже радушно принят у него в замке. А в это время недоброжелатели усердно распускали слухи о его связи с Сатаной.
Первую атаку на барона де Рэ начал епископ Малеструа. Он сделал заявление о всех известных ему злодействах Жиля, об умерщвлении им детей, при его эротических неистовствах, о служении дьяволу, занятиях колдовством. Епископ вызвал Жиля на духовное судилище и тот, получив эту повестку, явился на суд без всякого сопротивления. Близкие слуги Жиля и Прелати были арестованы и отправлены в Нант. Только двое из них, Силье и Брикевиль, попытались скрыться. К обвинению епископа вскоре присоединились инквизиция и гражданский суд.
Первое открытое заседание суда было заранее отрепетированным спектаклем. Со всех окрестных земель были собраны родители, у которых пропали дети. Их убедили в том, что во всем виноват Жиль де Рэ. 8 октября 1440 года зал суда был переполнен народом. Матери выкрикивали проклятия в адрес барона и благословляли суд, положивший конец злодеяниям. Слуги Жиля были предварительно «обработаны» в застенках судилища, и их показания выставили Жиля де Рэ чудовищем.
Обвинение, насчитывавшее около 500 пунктов, охватывало три главных вопроса: оскорбление служителя церкви (за совершение насилия над Ферроном); вызывание демонов; убийства детей, отягощенные издевательствами и сексуальными извращениями. Прокурор, ознакомившись с обвинением, дал заключение о распределении подсудности. Многие пункты не были подсудны епископскому суду, и к процессу подключились инквизиторы.
Жилю не дали адвоката и не допустили в суд его нотариуса. Он отрицал свою вину, клеймил судей, но на его крики не обращали внимания. Когда после чтения обвинительного акта барон коротко ответил на обычный вопрос, что весь этот документ – сплошная ложь и клевета, епископ торжественно произнес его отлучение от церкви. Де Рэ требовал над собою другого суда, но его протест объявили произвольным и необоснованным.
Тем не менее, повторный суд состоялся. А вместе с ним в истории де Рэ появились новые загадки. Когда он вновь предстал перед судом, это был совсем другой человек. Жиль кротко покорился суду, преклонил колено перед епископом и инквизитором, даже стонал и рыдал, принося искреннее раскаяние и умоляя, чтобы с него сняли отлучение. В своих злодействах он тут же принес повинную. В процессе дознания Рэ был подвергнут пытке, пока не пообещал сознаться «добровольно и свободно» (как отмечено в судебных отчетах). Чтобы Жиль не отрекся от признания, ему была обещана милость в виде удушения перед сожжением. Но существует и другая версия. Жильберу Пруто удалось отыскать документы, подтверждающие, что во время суда Жиль де Рэ находился в «мистико-алкогольном умопомрачении», вызванном насильственным принятием ежедневно пяти литров «ипокраса» (местного вина крепостью в 22°), куда подмешивалась еще и белена.
Суд продолжался недолго. Особенно ценны были показания Прелати, который дал удивительно обстоятельную и пространную картину магии и некромантии, которым при его участии предавался Жиль де Рэ. Удивительно, но Прелати, явный некромант, человек, обладавший прирученным чертом, избежал не только смерти, но и вообще наказания. Его выпустили на свободу живым и здоровым. А Жилю зачитали приговор: «Повесить и сжечь; после пыток, перед тем как тело будет расчленено и сожжено, оно должно быть изъято и помещено в гроб в церкви Нанта, выбранной самим осужденным».
Накануне казни гордый барон рыдал и стонал перед народом, просил прощения у родителей загубленных им детей, молил примирить его с церковью, просил своих судей молиться за него. Картина раскаяния великого грешника произвела глубокое впечатление. После его казни немедленно была устроена торжественнейшая процессия. Духовенство и целая толпа народа, только что перед тем его проклинавшая, с молитвенным пением шла по улицам, моля за упокой его души.
История Жиля де Рэ окружена таким густым туманом легенды, созданной в ходе процесса, что уже невозможно разглядеть подлинные черты бывшего сподвижника Жанны д'Арк. Жиль де Рэ превратился в «Синюю Бороду» народных сказаний. В одной бретонской балладе имя Синей Бороды и Жиля де Рэ так чередуется в куплетах, что оба лица, очевидно, считались за одно. Народная фантазия превратила замученных детей в убитых жен. А синий цвет бороды, вероятно, объясняется просто: Жиль рано поседел, а испарения химических препаратов окрасили его бороду в синий цвет.
Видимость демократии должна быть соблюдена!
опасные сказания читаете
